Глава 23. За хлебом все добро

Человек-лев Лайонел родился в 1890 году в Польше, его настоящее имя Стефан Бибровский. Его внешний вид был своеобразным и первое, что приходило на ум, - это сравнение с королем зверей. Все его тело покрывали длинные волосы - свободны от них были только подошвы стоп и

Наказания преступлений раньше и теперь (испытания огнем, кипятком и хлебом) Никто не знает, кто придумал допрос, но известно, что допрос был первым приемом, который мог заставить преступника признать свою вину.В средние века допрос проводился с помощью пыток, часто

Однажды ночью я проснулась от странных звуков, несшихся с улицы. Подошла к окну — внизу стоит открытый грузовик, доверху нагруженный трупами: к весне боялись эпидемий, ездили собирать мертвецов по квартирам. Для этого был организован специальный отряд из женщин — им выдавали дополнительный паек за тяжелую работу. Работали они ночью. Выволокут промороженного мертвеца из квартиры на улицу, возьмут за руки за ноги, раскачают — раз, два, три! — и бросают в грузовик. Звенит, как обледеневшее бревно. От этих-то звуков я и проснулась. Смотрю, вынесли женщину, бросили наверх — а у нее длинные-длинные волосы, упали вдруг, рассыпались живой волной! Боже, красота-то какая! Вот и я, наверно, совсем бы не проснулась однажды, и меня в грузовик — раз, два, три!.. И зазвенела бы…

Но пришла весна 1942 года, и стали ходить по квартирам искать уже тех, кто остался в живых. Такая комиссия из трех женщин пришла и ко мне.

— Эй, кто живой?

Слышу — из коридора кричат, а я дремлю, и отвечать неохота.

— Смотри, девчонка здесь! Ты живая?

Открыла глаза — три женщины возле дивана моего.

— Живая…

— А ты с кем здесь?

— Одна?! Что же ты здесь делаешь?

Если б они тогда не пришли — был бы мне конец.

На другой день они вернулись и отвели меня в штаб МПВО (местной противовоздушной обороны). Зачислили меня в отряд, состоявший из 400 женщин, жили они на казарменном положении. Командиры — мужчины-старики, не годные к отправке на фронт. Получали все военный паек. Носили форму — серо-голубые комбинезоны, за что моряки в шутку прозвали их «голубой дивизией». Вот в эту- то «дивизию» я пришла и ожила среди людей.

Обязанности наши заключались в круглосуточных дежурствах на вышках: мы должны были сообщать в штаб, в каком районе видны вспышки и пламя пожаров; если была бомбежка или артиллерийский обстрел, то где были взрывы, в какую часть города попадания. Сразу после сигнала воздушной тревоги мы должны были быть готовы выехать по первому же требованию для помощи гражданскому населе- нию: откапывать заваленных в разбитых взрывами домах, оказывать первую медицинскую помощь и т. д. Кроме того, днем надо было работать на расчистке города. Мы ломали, разбирали деревянные дома на топливо и раздавали дрова населению (в Ленинграде было то же самое — там совсем не осталось деревянных домов).

Техники, конечно, никакой не было. Руки, лом да лопата. После страшных морозов везде полопались канализационные трубы, и, как только земля оттаяла, надо было чинить канализацию. Это делали мы, женщины, — «голубая дивизия». Очень просто делали. Допустим, улица длиной 1000 м. Сначала нужно поднять ломом булыжную мостовую и руками оттащить булыжник в сторону. Выкопать лопатой и выбрасывать землю из траншеи глубиной метра два. Там проходит деревянный настил, под которым скрыта труба. Отодрать ломом доски и… чинить там, где лопнуло. Рецепт прост и ясен, как в поваренной книге. Вот так я и узнала, как устроена канализация. Стоишь, конечно, в грязи по колено, но это неважно — ведь мне дают есть.

Хлеб — 300 г — весь отдают утром, плюс еще кусочек сахару и 20 г жиру. В обед — суп и каша, на ужин — каша. Все это крошечными порциями, но это же царская еда, и каждый день! Это уже жизнь.

Рядом с нашим домом расквартирована морская воинская часть, и у них — свой джаз-оркестр. Как только я немножко ожила, пошла, конечно, к ним петь.

После целого дня тяжелого неженского труда (особенно для меня, подростка), бывало, еле доберешься до дому. Да молодость — великая сила: через пару часов я уже бегу на репетицию в джаз-оркестр, к соседям-морякам. Вечерами давали концерты на кораблях, в фортах вокруг Кронштадта, в землянках. Тут уж моряки накормят, последним поделятся. А днем работала, как и все, таскала на собственном горбу бревна, ворочала булыжник. Только надевала три пары брезентовых рукавиц. Мне было неважно, что живот могу надорвать, — я берегла руки: знала, что обязательно буду артисткой.

В большой комнате, где я живу, — двадцать кроватей. В центре — огромная железная печь, где после работы мы сушим одежду, и большой стол. Около каждой кровати — маленькая тумбочка, а все имущество — в сундучке под кроватью. Женщины — разного возраста, разного жизненного опыта, разных профессий. Я — самая младшая, хотя за последние несколько месяцев я сильно выросла, пополнела и выгляжу гораздо старше своих лет.

Город полон военных, и возле нашего здания всегда толпятся моряки — ждут. У нас был отнюдь не «институт благородных девиц» — о «голубой дивизии» шла дурная слава. В те страшные годы, когда на плечи женщин легла такая непомерная тяжесть, много было изуродованных жизней. Женщины пили наравне с мужчинами, курили махорку. И я через это прошла — пила спирт и курила. Ведь после концерта какое угощение? — тарелка супа, кусок хлеба да стакан водки. И спасибо им — они последнее отдавали.

Потеря мужей и женихов приводила к моральному падению многих. И все же много было чистоты, много было настоящего. Годами глядя в глаза смерти, люди искали не минутных наслаждений, а сильной любви, духовной близости, но и это часто оборачивалось трагедией. В своей ППЖ — «походно-полевой жене» — мужчина часто находил такую силу и духовные ценности, которые навсегда уводили его от прежней семьи, от детей. Сколько таких трагедий прошло перед моими глазами! Но именно среди этих людей я узнала настоящую цену человеческим отношениям. Я узнала жизнь в ее беспощадной правде, которой при иных условиях я, конечно, никогда не узнала бы.

На концерте в Большом зале консерватории.

Предоставленная сама себе в этом круговороте человеческих страстей, видя рядом разврат и возвышенную любовь, дружбу и предательство, я поняла, что мне остается либо опуститься на самое дно, либо выйти из этого месива недосягаемой и сильной. И я чувствовала, я знала, что помочь мне может только искусство. Поэтому стремилась петь, выходить на сцену — хоть на несколько минут уйти из реальной жизни, чувствовать в себе силу вести за собою людей в мой особый, в мой прекрасный мир. А потом пришла любовь.

В тот год открылись офицерские клубы, ввели новую форму — погоны, кортики; это придало морякам особый шарм — не только внешний, но и внутренний: они стали офицерами. Красивая морская форма так идет русским мужчинам!

Зимой особенно много моряков в городе — залив замерз, корабли стоят в гавани,- и вечера они проводят в офицерском клубе. Была у меня всего лишь пара платьишек, да ведь бедному одеться — подпоясаться, главное-то украшение — глаза блестят. В клубе я и познакомилась с молодым лейтенантом с подводной лодки «Щ № …» — «Щука», как моряки называли.

Подводники отличаются среди моряков особыми человеческими качествами. Ведь в случае гибели лодки живых не остается, погибают все, — поэтому, вероятно, в них так развито чувство долга, так крепка дружба,такие тесные отношения между собой.

Петр Долголенко — веселый, красивый лейтенант, — никогда больше я не слышала такого заразительного смеха, как у него. Он был большой и добрый — с таким ничего не страшно!

Когда он меня в первый раз поцеловал — это было на улице, — я в полном смысле слова от счастья потеряла сознание на несколько секунд. Очнулась — сижу на скамейке, надо мной его лицо, а вокруг него в небе звезды вертятся!

Мечтали мы после войны пожениться, а пока по вечерам бегали на танцы: единственное место, где можно встречаться. Да как удирать, когда все женщины в МПВО на казарменном положении, в город можно попасть только по увольнительной. За самовольную отлучку — на губу, т. е. на гауптвахту, в подвал на несколько суток, или в наряд — гальюны чистить. Да все равно убегали — в окно.

Однажды возвращаюсь с танцульки, думаю — поздно уже, прошмыгну потихоньку мимо дежурной. А меня — хвать! Взводный ждет, не спится ему, черту.

— На губу за самоволку!

Я уж не раз там бывала. Ладно, переоделась в форму и вниз, в подвал. Там воды чуть ли не по колено и льдинки плавают, а у меня резиновые сапоги совсем дырявые, ноги сразу промокли.

— У меня сапоги дырявые, а здесь вода.

— Ничего, на нарах отсидишься, не барыня.

— Ах, так?!

Снимаю сапоги — да ему в рожу:

— Босиком буду стоять, все равно ноги мокрые!

— Ты что, дура, — подохнешь!

— Вот и хорошо — тебе отвечать придется. Ушел он, а я больше часа в ледяной воде простояла, не влезла на нары. Слышу — идет, новые сапоги принес:

— Держи, артистка!

Обычно за самоволку давали 3-5 суток губы, а мне, за то, что сапоги ему шваркнула, отвалили 10 суток на хлебе и воде. А я после ледяной ванны не то что не заболела — не чихнула даже: со злости, должно быть. Да еще с Петром на морозе нацеловалась — мне и тепло.

Сижу два дня, а тут подошло 23 февраля — День Красной Армии. Наверху праздничный концерт идет, а какой концерт без меня — я во всем Кронштадте главный соловей. Джаз-оркестр меня ждет, в зале начальства полно, а гвоздь программы — в подвале с водой, как княжна Тараканова. Слышу — идут за мной.

— Выходи, артистка, ждут тебя на концерте.

— А я не пойду.

— Как так не пойдешь? Приказано привести.

— Попробуй приведи, если я идти не хочу. Как ни уговаривал — и по- хорошему, и с угрозами, — не пошла. Сижу на нарах, ноги под себя поджала, кругом — вода. Идет наш самый главный над бабами, начальник МПВО — довольно молодой, представительный такой мужчина. И бодро так, весело:

— Ну, Иванова, выходи!

Так, думаю, ЧП, значит: гостей полно, а десерта нету, иначе сам бы не пришел.

— А чего выходить, мне и здесь хорошо.

— Ну, ладно, брось, ждут там, поди спой!

— Не пойду.

Выламываюсь — знаю ведь, что позарез нужна.

— Ну, брось ломаться! Не пойдешь — ведь мы и силой, под винтовкой выведем.

А сам смотрит, как кот на сало, улыбается — видно, нравлюсь, — этакий светский разговор и обстановочка пикантная.

Я ему в тон: — Вывести, конечно, под винтовкой на сцену вы меня можете, а только петь не заставите. Он же, как тетерев, хвост распушил: — Уж и не заставим?

— Уж и не заставите.

А сама думаю: полундра, спасайся, кто может!

— Ладно, короче, сколько суток дали?

— Десять.

— Сколько отсидела?

— С губы снимаю. Давай наверх!

Ну, тут я уж дунула без оглядки.

Прорыв блокады 19 января 1943 года я запомнила на всю жизнь. Сижу вечером одна в комнате — все в кино ушли, тут же в доме. Музыку по радио передают. Я у печки задремала, и вдруг музыка оборвалась, и я слышу сквозь дрему голос диктора Левитана: «…Правительственное сообщение… наши доблестные войска… блокада Ленинграда прорвана!» Боже ты мой, и я одна это слышу! Я вскочила — что делать, куда бежать? Надо сказать, кричать, кричать: «Товарищи, жизнь! Блокада прорвана!» А вдруг показалось? Вдруг приснилось? Бегу в кинозал, приоткрываю дверь — с краю сидит взводный. Я ему шепотом:

— Взводный, скорей сюда, скорее! Вышел в коридор.

— Ну, что случилось?

А у меня сердце в самом горле стучит. Кричу ему:

— Блокада прорвана!

— С ума ты сошла! Закрой дверь и давай без паники

— Да иди же сюда, послушай радио!

Побежали в нашу комнату, а там, конечно, Левитан по радио все снова повторяет. Мы — обратно в зал, дверь нараспашку, включаем свет:

— Товарищи, блокада прорвана!

Что тут началось! Это было почти безумие. Хотя впереди еще много горя, но мы уже не отрезаны от своих, есть уже маленькая дверца, щель, через которую к нам могут прорваться люди с помощью!

Конечно, не на другой же день улучшилось положение, но вот уже прибавляют к пайку еще 100 г хлеба, на кораблях угощают американскими консервами — люди пробиваются к нам!

Весной Петр ушел на своей «Щуке» на задание. У нас летом работа уже другая: на огородах. Пашем на себе, как лошади, сажаем картошку, овощи. Работать тяжело, спина болит — не разогнешься, но солнышко греет, тепло…

Работаю однажды на прополке, пою, как птица, а тут одна баба наша вдруг выпрямляется во весь рост и кричит:

— Галька, а «Щучка», на которой Петька-то твой служил, — погибла!

И зубы у нее оскалены — то ли в злобе, то ли в смехе. Как стояла я в грядке на коленях, так лицом в землю и ткнулась…

Опять одна…

Так тошно и беспросветно стало мне после его гибели!.. Через звериный оскал той бабы вдруг увидела я все вокруг — другими глазами. Кто эти люди? Почему я здесь? Нет, оставаться здесь уже невозможно. Но куда денешься? Может, в Ленинград, учиться?

Прошу меня демобилизовать — не пускают: жди, пока война кончится, сейчас работать надо. Пошла к начальнику МПВО, который меня с гауптвахты освободил:

— Отпустите меня в Ленинград, учиться хочу.

— Что так торопишься, жить боишься опоздать? Ты девчонка еще совсем, успеешь, сейчас работать надо.

— А кончится война, я так и буду у вас в грядках сидеть. Не могу я здесь больше быть, учиться хочу. Отпустите.

Видно, хороший был человек, пожалел девчонку — отпустил.

Пробыла я в «голубой дивизии» полтора года, это помогло мне выжить физически, но уже подступала ко мне духовная смерть, и надо было спасать свою душу.

И вот — Ленинград 1943 года. Город понемногу пробуждается к жизни. На рабочую карточку дают уже 400 г хлеба. Значит, первым делом устроиться на работу, где дают рабочую карточку. Но куда? Специальности у меня никакой.

Но тут мне повезло. Взяли меня в Выборгский дом культуры помощником осветителя сцены. В те времена на авансцене театров находилась осветительская будка, в ней — реостат с рычагами, дающими свет. Там, под сценой, я и сидела — давала свет в зал и на сцену. Нужно было только знать, как включать и выключать верхние софиты, прожектора справа и слева — в общем, работа не трудная, только вечерами, и — рабочая карточка. Днем я свободна и могу учиться, а вечером сижу в своей будке, смотрю драматические спектакли, концерты. Чаще всего выступали у нас тогда артисты Большого драматического театра им. Горького, что находится на Фонтанке. Были в нем тогда великолепные актеры — я впервые увидела искусство такого класса. И очень увлеклась драмой. Память у меня была всегда блестящая — с двух-трех раз я запоминала тексты пьес целиком, — и, если артисты забывали, я им подсказывала.

Оперные театры и консерватория были в эвакуации, но в городе осталась группа певцов, и те, кто сумел пережить страшные дни блокады, организовали оперную труппу. Люди, только что буквально восставшие из мертвых, снова потянулись к искусству.

И вот я впервые сижу в зале Михайловского театра и слушаю «Пиковую даму» Чайковского. Хотя к тому времени я уже знала арии и дуэты из этой и других опер, но слышала я их либо в кинофильмах, либо по радио, либо на пластинках, а «живой» оперный театр — это впервые в моей жизни. Спектакль был исторический: еще не снята блокада, а в зрительный зал пришли ленинградцы — не опомнившиеся вполне от страшного голода и холода, сидят они в зале в шубах и шапках, Но вот, пришли услышать гениальное творение Чайковского. И артисты- исполнители были героями, как и зрители. Я запомнила на всю жизнь их имена: Германа пел Сорочинский, Лизу — Кузнецова, Графиню — Преображенская, Полину — Мержанова, Прилепу — Скопа-Родионова…

Весь спектакль отпечатался в моей памяти, как на кинопленке. И сейчас вижу перед собой изможденного Германа, Лизу с обнаженными, синими и тощими, как у скелета, плечами, на которых лежит толстый слой белой пудры; великую Софью Преображенскую-графиню (такого драматического меццо-сопрано я уже за всю свою жизнь не услышу) — она тогда была в самом расцвете своего таланта.

Когда они пели, изо рта у них валил пар. То волнение, потрясение, которое я пережила там, было не просто наслаждением от спектакля: это было чувство гордости за свой воскресший народ, за великое искусство, которое заставляет всех этих полумертвецов — оркестрантов, певцов, публику — объединиться в этом зале, за стенами которого воет сирена воздушной тревоги и рвутся снаряды. Во- истину — не хлебом единым жив человек.

И действительно, людям нужна не только пища, одежда и крыша над головой.

В Библии описано, как покинув Египет еврейский народ сорок лет скитался по пустыне Аравийского полуострова. За это время умерли почти все, кто помнил каково быть рабом, и войти в обещанную Богом землю смогло уже новое, свободное поколение.

За время скитаний в пустыне народ пережил немало трудностей и суровых испытаний. В это время Господь дал Израилю не только знаменитые десять заповедей, но и сложнейший ветхозаветный закон, определявший все стороны человеческой жизни. Исполнять его было непросто.

И, конечно же, люди не раз роптали. Рабство в Египте уже казалось им славным временем, и многие мечтали вернуться назад. Туда, где они были рабами, но зато сытыми и уверенными в своем будущем.

Возражая этим мыслям, Моисей говорил, что Бог не напрасно посылал евреям за эти годы множество трудностей и испытаний. Во всем этом крылся глубокий смысл: «не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа» - говорит Библия. Иными словами, чтобы быть по-настоящему живым, человеку нужно иметь связь с источником жизни, которым является Бог. И душа человеческая живет, пока сохраняет эту связь с Богом.

Фраза «не хлебом единым жив человек» взята из Ветхого Завета, но наиболее широко распространилось это выражение, благодаря уже завету Новому.

В Евангелии говорится о том, что Христос, после Крещения в реке Иордан, удалился в пустыню. Сорок дней Он ничего не ел. Во время этого периода строгого воздержания к Иисусу пришел сатана и сказал: «Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами». Христос отверг предложение искусителя, сказав ему в ответ: написано «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих».

Свт. Василий Великий

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Свт. Григорий Нисский

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

И дары благости увеличит ли кто яствами чрева? «Не о хлебе едином жив будет человек» – вот слово истинного Слова. Не хлебом питается добродетель, не мясами укрепляется и тучнеет сила души; другими яствами питается и приводится в мужество высокая жизнь. Пища благого есть целомудрие, хлеб – мудрость, приправа – справедливость, питие – бесстрастие, удовольствие не какое либо телесное сношение с тем, что приятно, но то, что и по имени и на деле есть веселие (ευφροσήνη). Потому Екклезиаст и наименовал сим словом происходящее в душе расположение к прекрасному, что такое состояние бывает следствием благоразумия (εκ του ευφρονειν). Посему надлежит дознать из сего то же, что слышим и у Апостола: «несть Царствие Божие брашно и питие, но правда» , и бесстрастие, и блаженство (Рим. 14:17) .

Точное истолкование Екклезиаста Соломонова. Беседа 5.

Свт. Максим Туринский

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Спаситель сокрушает хитрость дьявола удивительным ответом. Он не делает того, что говорит дьявол, чтобы не казалось, что Он проявляет славу Своей силы по воле противника, однако и не отвечает, что это невозможно сотворить, потому что не мог отрицать то, что уже совершал неоднократно. Поэтому Господь не соглашается с тем, что предлагает Ему дьявол, и не отвергает его расспросов, но тем самым сохраняет за Собой решение проявлять Свою силу и изобличает хитрость противника божественным красноречием. Поэтому Он отвечает ему: Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим , - то есть не земным хлебом, не материальной пищей, которой ты обольстил первого человека Адама, но словом Божиим , в котором и заключается пища духовной жизни. Слово же Божие - это Христос Господь, как говорит евангелист: В начале было Слово, и Слово было у Бога (Ин. 1:1) . Стало быть, всякий, кто питается словом Христовым, не нуждается в земном питании. Ибо не может желать хлеба этого века тот, кто укрепляется хлебом Спасителя. Ведь Господь имеет Свой хлеб, и более того, этот хлеб - Сам Спаситель, как Он научил, говоря: Я есть хлеб, сшедий с небес (Ин. 6:41) . Об этом хлебе говорит также пророк: И хлеб, который укрепляет сердце человека (Пс. 103:15) .

Проповеди.

Свт. Лука Крымский

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Ответ Божественной мудрости, ответ, который не мог бы дать простой человек. Кто сказал бы, что можно жить без хлеба, жить словом Божиим? А Христос сказал, а позже, по прошествии веков, многие отшельники подтвердили это своим опытом, ибо постились они всю жизнь, постились непредставляемо для нас: не ели шесть дней в неделю и только в день воскресный принимали немного хлеба и воды и жили по сто лет и более, посмеиваясь над законами физиологии тела. Что укрепляло их, что заменяло им пищу? Слово Божие. Слово Божие заменяло пищу и Господу Иисусу во время Его поста в пустыне. Диавол посрамлен, но он не отступил.

Избранные творения. Искушение Господа Иисуса Христа в пустыне.

Прп. Ефрем Сирин

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Господь не сделал этого, чтобы не исполнять желания грешника. Чего диавол просил относительно (стада) свиней, то (Господь) позволил ему (Мф. 8:32, Мк. 5:13, Лк. 8:32) не для того, чтобы исполнить в чем-либо его желание, но чтобы дать знамение, так как никто из (жителей) города Гергесинского не хотел выйти навстречу Ему, пока Он не сотворил там чуда.

Но Господь не хотел, чтобы голод возобладал над Ним, поскольку Его голод облекся постом, как бы панцирем. Таковой голод отбросил стрелу сытости в искусителя, дабы того, кто склоняет к сытости внешней, научить, что есть еще сытость внутренняя, которая (вовне) не обнаруживается. «Не хлебом одним… живет… человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Лк. 4:4; Втор. 8:3) . Итак, подпал искушению тот, кто явился для того, чтобы искушать, и изобличен был посредством того же, чем хотел (Буквально: «пришел») поучать…

Итак, сатана посредством своих же собственных слов обличен был Господом. Ибо если Бог может камни обратить и сделать хлебами, то пусть искуситель узнает, что Бог и без хлеба может насыщать. Если Он может камни обратить в хлеб, то может также и голод обратить в сытость. Ибо для Того, Кто вещество несъедобное обращает в пищу, нетрудно и природу голода обратить в сытость, – не так, чтобы совершить наполнение какой-либо вещью (Т.е. не каким-либо вещественным образом), но так, чтобы самый голод сделать сытостью, подобно тому, как и искуситель требовал, чтобы Он самый камень сделал хлебом.

Толкование на Четвероевангелие.

Прп. Исидор Пелусиот

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Камни не обращены Христом в хлебы, наилучший мой, не потому, что не настало еще время чудес, как провозглашают празднословы, но потому, что прошение было суетно и прилично только просившему. Бог подает все числом, и мерою, и сообразно с потребностью, а здесь и просимое было излишне, и чудотворение вовсе неблаговременно.

Письма. Книга I.

Прав. Иоанн Кронштадтский

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Познайте хотя теперь, когда поститесь телесно, что человек, существо духовное и бессмертное, может быть жив не от одного только хлеба и разных снедей, но от слова Божия, и гораздо более от слова Божия, чем от хлеба. Вкушение материальной пищи есть самый обыкновенный для всех чувственных тварей способ насыщения, такой же грубый, как и тело; он приноровлен к планетной нашей жизни, подчиненной во всем той планете, на которой мы живем. Но как наша жизнь не ограничивается только существованием на земле, а будет продолжаться и после того, как она сгорит, – во веки веков, то естественно желать и требовать человеку другой пищи, кроме планетной, грубой, – именно пищи вечной, приспособленной к существу бессмертной, духовно-разумной природы нашей души. Что же это за пища? Это – та пища, которою живут духи бессмертные – Ангелы, та пища, которою держатся в целом составе своем и во всех частях своих все миры вселенной, – то есть это слово Божие.

Дневник. Том I. 1856.

Блж. Иероним Стридонский

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Свидетельство взято из книги Второзакония (Втор. 8:3) . А отвечает Господь так потому, что Он имел в виду одержать победу над дьяволом не могуществом Своим, а Своим смирением. Вместе с тем необходимо заметить, что если бы Господь не начал поститься, то у дьявола не было бы случая к искушению, согласно тому, что написано: Сын мой, приступая к служению пред Господом, стой в правде и в страхе, и приготовь душу свою к испытанию (Сир. 2:1) . Но и самый ответ Спасителя показывает, что человеком был Тот, Который подвергался искушению: Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих . Итак, кто не питается словом Божиим, тот не живет.

Блж. Феофилакт Болгарский

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Данное свидетельство взято из Ветхого Завета, ибо это слова Моисея. И евреи питались манною, которая не была хлебом, но по Слову Божию она удовлетворяла всякую нужду евреев, была всем, чего бы кто ни захотел есть. Рыбы ли, яйца ли, или сыра хотел иудей, манна удовлетворяла такому вкусу его.

Толкование на Евангелие от Матфея.

Евфимий Зигабен

Он же отвещав рече: писано есть: не о хлебе единем жив будет человек, но о всяцем глаголе исходящем изо уст Божиих

Видя его лукавство, Иисус не сотворил требуемого знамения. Знамения обыкновенно совершались для пользы созерцающих; но дьявол отсюда не мог получить пользы. И впоследствии, видя все, что сотворил Христос, он нисколько не переменился. Но Христос отвечает на скрытое его помышление и заставляет замолчать Писанием из книги Второзакония (8, 3) , как бы так говоря: к чему ты Мне приказываешь сделать из камней хлебы? Конечно, по причине мучающего Меня голода, чтобы, увидев их, Я соблазнился вкусить. Но не одним только хлебом будет жив человек , а есть и другой род пищи. Всякое слово, исходящее из уст Божиих к алчущему, подобно пище, поддерживает жизнь его, и удовлетворяет его. Таким образом, великодушно Он отразил искушение к чревоугодию. Следует заметить, что Матфей сказал во множественном числе: камни , а Лука в единственном: камень . Часто у евангелистов можно найти такие безвредные различия. Свидетельство почерпнуто из Ветхого Завета: это слова Моисея. И евреи питались манною, которая, хотя не была хлебом, но по слову Божию удовлетворяла всякой нужде евреев и становилась всем, чем только кто-нибудь хотел питаться. Желал ли иудей рыбы, или яйца, или сыра, манна доставляла ему именно такой вкус.

Толкование Евангелия от Матфея.

Ориген

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Сказанное было уже сказано Спасителем, и для сведущего становится ясно, что прежде манны, которая есть небесная пища, нужно пострадать и поголодать, изживая в качестве пищи свой жир. Ибо так написано: И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его, или нет. Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знали отцы твои, чтобы показать тебе, что не одним хлебом живет человек (Втор. 8:2, . А то, что манна, как Он говорит, была словом, становится ясным из ответа Моисея на вопрос сынов израилевых, когда они говорили друг другу: что это? (Исх. 16:15) . Что же сказал Моисей? Это хлеб, который Господь дал вам в пищу. Это слово, которое повелел Господь (Исх. 16:15-16) . После этого дьявол переходит к другому [искушению, чтобы потерпеть новое] поражение.

Фрагменты.

Еп. Михаил (Лузин)

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

«Написано» и пр.: Христос отражает это искушение, как и два последующие, словом Божиим. Он указывает на изречение из книги Второзакония (Втор. 8:3) . Моисей говорит в этом месте, что Бог, смиряя народ Израильский, томил его голодом (в пустыне) и питал манною, которая неизвестна была ему, ни отцам его, чтобы показать ему, что не одним хлебом живет, т.е. поддерживает свое существование человек, что есть другие предметы, которые могут поддерживать жизнь человека, например манна и вообще все то, на что укажет слово Божие, исходящее из уст Его. И Спаситель, указывая на сие изречение, указывает тем искусителю, что не нужно творить чуда - превращения камней в хлебы, что можно удовлетворить голод, кроме хлеба, другими предметами, по указанию, или слову, или действию Божию. Это - ближайший, непосредственный смысл Изречения. Но, без сомнения, в сем изречении содержится указание на духовную пищу, которою питается верующий человек, при которой он как бы забывает на время о пище телесной, как бы не чувствует нужды в ней; эта духовная пища есть слово Божие, божественное учение, божественные заповеди и повеления, исполнение которых составляет духовную пищу, более нужную для души, чем пища телесная (ср. Ин. 4:34). «Всякое слово Божие к алчущему подобно пище поддерживает жизнь его» (Евф. Зиг.). «Может Бог и словом питать алчущего» (Злат.). Итак, смысл ответа Христова таков: нужда в хлебе для Меня теперь не такова, чтобы заставить Меня совершить чудо. Жизнь зависит от воли Божией. Бог может поддержать ее не хлебом только, но и всем, на что Он укажет, как на пищу. И притом слово Божие, Его заповеди и повеления, совершать которые должен человек, - такая духовная пища, при которой забывается голод телесный, и человек, питаясь этим словом как пищею, как бы не чувствует нужды в пище телесной.

Толкование на Евангелие от Матфея.

Лопухин А.П.

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

(Лк. 4:4) . Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих (Втор. 8:3) . Объясним сначала, насколько возможно, какой смысл могли иметь эти слова, первые, сказанные Спасителем после крещения. Тело поддерживается пищей. Но человек не состоит только из одного тела. Тело не может питать себя или питаться само по себе, оно, так сказать, передает сведения о своих нуждах и потребностях духу, и только при его помощи получает нужное для своего продолжения и существования. Дух промышляет о теле и его потребностях, оно погибло бы без такого промышления. Искушая Христа, диавол обратился, следовательно, не к главному источнику человеческой жизни. Желая добиться своей цели, он обратился к рабу (телу) вместо его господина (духа), и искушал тело возобладать над своим господином, покорить его своей воле. Но такой порядок не был нормальным. Не дух находится в зависимости от тела, а тело от духа. Чтобы тело было живо, нужно, чтобы жив был дух. Но жизнь духа не зависит от телесного питания. Это только так кажется. Дух питается иною пищею. Так как образ и подобие Божие заключается не в теле, а в человеческом духе, то и пища, питающая дух, подается Богом - это есть слово Божие. Диавол представлял человека преимущественно как телесное существо, Спаситель представляет человека преимущественно как духовное существо. Господь как бы забыл о питании тела, питая свой дух. Диавол забыл о питании духа, выражая внешнее попечение о теле. Ошибка была раскрыта и искушение отражено.

Ответ Христа диаволу взят из Втор. 8:3 . По переводу LXX это место читается буквально так: … “чтобы возвестить тебе, что не на хлебе одном будет жить человек, но на всяком слове, исходящем через уста Бога, будет жить человек”. Букв. с еврейского: “…что не хлебом одним живет человек, что всем, исходящим из уст Всевышнего, живет человек”. Наш русский текст Второзакония, как видно, отступает и от греческого, и от еврейского, и ближе всего - к латинскому Вульгаты. Трудно сказать, по какому тексту приведена цитата в рассматриваемом стихе у Матфея. Но достоверно, что Матфей отступает здесь и от еврейского текста, и от перевода LXX, что видно уже и из того, что “живет человек”, повторенное и в греческом, и в еврейском тексте, у евангелиста не повторяется. Но смысл подлинный и точный подлинника в Евангелии сохранен, причем вместо еврейского “живет” сказано “будет жить”, как у LХХ. Во Втор. 8:3 писатель его напоминает народу об его странствовании по пустыне и говорит, что там Бог “смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, …дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким (словом), исходящим из уст Господа”. Каким образом человек живет словом Божьим, это показала жизнь евреев в пустыне. Несмотря на голод, Израиль остался там жив, потому что Господь повелел ему жить, и в нужных случаях, по слову Божию, ниспадала манна. Следовательно и Спасителю не было надобности заботиться о хлебе. Бог даст Ему пищу, когда это будет нужно. Он не умрет, если и не превратит камни в хлебы. У Луки речь эта сокращена.

Толковая Библия.

Прот. Александр (Шмеман)

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Первое искушение - искушение хлебом. В чем его смысл? Оно связано с главным вопросом: чем живет человек? Или по-другому: от чего зависит его жизнь, что делает его живым? Ибо жизнь свою человек, несомненно, получает извне, и она всегда зависит от внешнего: от пищи, воздуха, правильного действия всех органов нашего тела и т.д. Лиши человека воздуха, и он через несколько секунд умрет от удушья, лиши его пищи - умрет от голода.

Эту зависимость человека от внешнего мира христианство не только не отрицает, но, напротив, всячески утверждает, ибо и про Самого Христа говорится, что Он взалкал , т.е. почувствовал голод. Равным образом и в библейском рассказе о творении утверждается, что мир создан Богом как пища для человека и, следовательно, как источник и условие его жизни.

В чем же тогда смысл искушения? Да в том, конечно, что зависимость жизни от пищи, т.е. от материи, диавол предлагает Христу признать как единственно возможную, или, иными словами, предлагает Ему признать человека рабом материи, рабом тела, т.е. существом, чья жизнь всецело определена материальным. И вот на это Христос отвечает библейским текстом: .

Христос не говорит, что человеку не надо хлеба. Он говорит, что жизнь человека - не только в хлебе. И ответ этот бьет в самую сердцевину той страшной неправды о человеке, которую нам предлагают сегодня как «научную истину» - неправды, сводящей всю жизнь к «материальному базису», а всю историю человечества, всю духовную реальность - к экономике. Не хлебом одним будет жить человек , - говорит Христос, - но всяким словом, исходящим из уст Божиих . Да, Бог дал пищу, дал хлеб и в нем - жизнь. Но Он также заповедал нам любить, верить, надеяться, искать правду, стремиться к вечному, благодарить, возрастать духовно, жить непреходящим, добрым и прекрасным. И все это не сводимо к хлебу и равно важно для жизни, которая превращается иначе в бессмысленный круговорот пищеварения. Итак, вера и подлинная жизнь начинаются с преодоления искушения хлебом.

Беседы на радио «Свобода». Три искушения.

Троицкие листки

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих

Что же Христос Спаситель? Он прямо говорит о том, о чем умолчал диавол; Он не стыдится того, что взалкал; но не хочет ни в чем повиноваться диаволу, чтобы и нас научить не слушаться его даже и тогда, когда он будет внушать что-нибудь полезное. Так и впоследствии Он повелевал бесам молчать, когда они называли Его Сыном Божиим. Он же сказал ему в ответ: написано : (в книге Второзаконие) не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Втор. 8:3) . И помимо хлеба у Бога есть много способов пропитать человека. Ты желаешь, чтобы Я сотворил чудо для Своего удовольствия, но Я этого не сделаю. Если бы такое чудо было нужно, то Сам Бог и сотворил бы его для Меня. Но Он не творит: значит, оно не нужно. Я буду терпеть голод, пока Богу будет угодно насытить Меня. Я буду творить чудеса, но не для Себя, а для славы Божией, для спасения людей. Если волос с головы человека не падает без воли Божией, то тем более Бог не попустит Мне умереть с голоду; надо только во всем предать Себя благому Божию попечению. А Бог может и единым словом Своим утолить наш голод. У человека есть нужды более важные, чем пропитание: пища духовная важнее телесной. Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его (Ин. 4:34) . И беседа с Богом, молитва, для Меня сладостнее всякой пищи. Так диавол хотел обличить Иисуса Христа в неверии Промыслу Божию, но Христос Спаситель всецело возложил надежду на Отца Своего Небесного и не восхотел угождать Своей плоти чудесным образом. Искушение от плоти Он победил воздержанием.

Троицкие листки. №801-1050.